Глэд. Рассвет над Майдманом - Страница 42

Фрайм поднялся в седло и разобрал поводья. Левой рукой проверил тяжелый кожаный кошель под рубахой. Мим заметил движение и ухмыльнулся.

– Все же расписка занимает существенно меньше места и весит куда меньше ее золотого эквивалента. А подпись его величества на ней придает подателю лоск и шарм.

– Я предпочитаю безымянное золото. А премиальные мой карман не оттянут.

– Ладно, удачи тебе, и пусть тебя берегут боги!

Фрайм кивнул хозяину и тронул коня следом за пылящим по дороге караваном карет и повозок.

Трое всадников не спеша рысили по широкой тропе среди взметнувшихся в небо сосен. Густо пахнущий смолой воздух пронзали широкие солнечные лучи заходящего солнца, секущие наискосок древний лес. Сотник из Пяти Сестер вместе с ординарцем и колдуном возвращались из дальнего гарнизона на границе с Орочьим полем. Неделю тому назад они привели караван новобранцев с припасами и оружием. Вот уже третий день считают мили обратного пути к замку. Поначалу сотник пытался разговорить старика, но тот отвечал односложно или вообще молчал. Видно, что его гложут тяжелые думы. Не найдя в лице Кхохолома собеседника, сотник продолжил пикировку с ординарцем. Знали они друг друга уже второй десяток лет и давно обсудили все возможные темы, но ехать молча известной дорогой надоедало быстро.

– Надо было в деревне остановиться, там у старосты две дочки на выданье, хорошо бы отдохнули.

– Так тебе и даст староста крепких девок щупать, ему их побыстрее выдать замуж надо, а не в бордель свою хату превращать.

– Ага, то-то он их выдать и не может, что дочки любят добрых солдат утешить.

– Тебя в позапрошлый раз так утешили, что потом полуголым за околицей ловили.

– Ну это я просто не сторговался заранее, вот она меня с сеновала и спустила, да отцу давай кричать.

– И ты решил сегодня повторить этот полет с сеновала еще раз? Что же раньше не сказал, я бы ради такого зрелища точно на ночлег там остановился. А теперь придется три часа в седле кости трясти до трактира на большом тракте.

Кхохолом слушал беседу вполуха, из-под насупленных бровей посматривая по сторонам. Молчаливый лес раздражал колдуна, привыкшего к степным просторам и широко раскинувшимся городам Поххоморана. Кроме того, настроение еще больше портила сама необходимость мотаться вместе с военными отрядами по захолустным гарнизонам в качестве заурядного лекаря. История с ослепленным пленником и неудачным допросом сильно ударила по самолюбию и положению колдуна в замке. Кхохолом до сих пор с дрожью вспоминал утренний разнос, который они с советником по безопасности получили в зале совещаний от Тертедуэя.

– Дети шакала! Как вы посмели решать столь ответственный государственный вопрос, минуя меня! Кто вам дал такие полномочия? Давно плетей не пробовали, собаки?!

Насколько мог судить старик, от вполне возможной виселицы за самоуправство их спасло хорошее настроение отдохнувшего в городе коменданта. Он даже не подпрыгивал на месте, как обычно бывало при вспышках ярости. Старый военачальник стоял у огромного дубового кресла и крепко держался за спинку. А поток бранных слов с брызгами слюны по большей части пролетал мимо окаменевших провинившихся, слабо фиксируемых блуждающим мутным взглядом. Посещение бани в этот раз сопровождалось грандиозной пьянкой, которая и спасла их от пеньковых неприятностей.

К вечеру Тертедуэй отоспался и устроил краткую расправу. Советник по безопасности с сопроводительным письмом крайне едкого содержания отправился в городскую канцелярию за расчетом. А колдуна отослали с первым военным караваном к дальним гарнизонам. Как пообещал Маленький гриф, старику придется мотаться в седле до поздней осени, пока пограничная стража будет получать пополнение. Кхохолому лишь оставалось надеяться, что за долгие зимние вечера он сможет вновь выторговать себе спокойное место в замке и на следующий год ему не придется стирать зад в седле. Все же в Пяти Сестрах полно сквозняков, и спина коменданта все чаще напоминает о себе.

Но даже оплошность подчиненных хитрый военачальник сумел обернуть себе на пользу. Старик давно точил зуб на набравших немалую силу влиятельных Ищущих. С удовольствием принимая подношения от любых просителей, Тертедуэй терпеть не мог делиться реальной властью и могуществом с кем бы то ни было. И уж тем более не терпел, когда приходилось идти на уступки перед более сильным. Вынужденный принимать изредка наезжающих с официальными бумагами и разрешениями незваных гостей, комендант замка мечтал раз и навсегда закрыть перед ними ворота Пяти Сестер. Одно дело – брать деньги за редкую помощь городской страже в облавах или в усиленной охране веселых вечеринок власти предержащей. Совсем другое – каждое утро чертыхаться от мозолящих глаз чужаков, расхаживающих у тебя во дворе. Видеть их и осознавать нынешнее незавидное положение, распаляя неутихающую злобу к завистникам, лишившим положения при дворе и сославшим крутить хвосты пограничной страже. Но в открытую выступать против людей, имеющих столь высоких покровителей, – это все равно что висельнику плясать танцы одержимых на шаткой табуретке с петлей на шее.

И когда представился случай, Тертедуэй ухватился за него не задумываясь. Виновные уже наказаны, посланцам Ищущих сделали необходимые реверансы, после чего попросили освободить жилплощадь. А к пострадавшему комендант даже заглянул лично. Поворошил задумчиво остатки соломы, потрогал пальцем сырые стылые стены, понюхал миску с остатками каши.

– Кормить. Поить. За это уплачено. Никаких посещений и никаких врачей. Как подохнет – в болото. Но! – Маленький гриф поднял костлявый палец. – Мы к его смерти не будем причастны! Пусть умрет сам.